Виртуальная презентация "Человек есть Солнце, и его чувства - его планеты"

"Если бы мне дали определить Бальмонта одним словом, я бы, не задумываясь, сказала: Поэт... Этого бы я не сказала ни о Есенине, ни о Мандельштаме, ни о Маяковском, ни о Гумилёве, ни даже о Блоке, ибо у всех названных было ещё что-то кроме поэта в них. Большее или меньшее, лучшее или худшее, но – ещё что-то. В Бальмонте, кроме поэта в нём, нет ничего. Бальмонт – Поэт–адекват. На Бальмонте – в каждом его жесте, шаге, слове – клеймо – печать – звезда поэта".

М. Цветаева

  Современники Константина Бальмонта называли его "вечная тревожная загадка". У него была масса последователей, он был образцом литературного стиля для Марины Цветаевой и Игоря Северянина, Максимилиана Волошина и Ильи Эренбурга. Он был самым ярким из всех поэтов Серебряного века.

  Бальмонт стал первым представителем символизма в поэзии, получившим всероссийскую известность. Отмечалось, впрочем, что его творчество в целом не было чисто символистским; не являлся поэт и "декадентом" в полном смысле этого слова.

  Все его творчество – это путь от света во тьму и обратно, поиск своего места в этом мире, поиск Бога.

  Главенствующими темами его раннего творчества были христианское чувство сострадания, восхищение красотой религиозных святынь. Постепенно мечты о светлом будущем стали казаться ему устаревшими, христианство утратило прежнюю привлекательность, горячий отклик в душе нашли сочинения Фридриха Ницше.

  В поэзии Бальмонт стали преобладать "демонические" идеи и настроения, постепенно овладевавшие им и в реальной жизни. Кругосветные путешествия во многом укрепляли поэта в его неприятии христианства.

  Считается, что крайнюю точку «падения поэта в бездну» ознаменовал сборник "Злые чары": после этого в его духовном развитии началось постепенное возвращение к "светлому началу".

  Потрясения 1917-1920 годов обусловили радикальные перемены в мировоззрении поэта. Первые свидетельства тому проявились уже в сборнике "Сонеты солнца, мёда и луны", где перед читателем предстал новый Бальмонт: "в нём ещё много претенциозности, но всё-таки больше душевной уравновешенности, которая гармонически вливается в совершенную форму сонета, а главное — видно, что поэт уже не рвётся в бездны — он нащупывает путь к Богу".